- Хасан, каким вы были в детстве?
- Маленьким! Я родился первого декабря 1982 года в Душанбе. В многодетной семье. Мы жили в однокомнатной квартире вшестером! Я – младший из детей, у меня еще есть три сестры – младшая из них Альбина, средняя – Ирина и старшая Алена. Мама была по специальности бухгалтером, отец – сварщиком. Он до последнего работал на заводе «Электроцинк» во Владикавказе.
- Что запомнилось из детства?
- Когда дядя подарил мне на день рождения складной велосипед «Кама». Мне тогда было лет шесть, но дядя мне сделал поистине царский подарок и все мальчишки мне завидовали, когда я катался на велике. И не на простом, а на таком, у которого рама складывалась. В те годы это было, как сейчас говорят, круто. Так что я рос крутым мальчишкой!
- Родителей в школу вызывали?
- Такого уже не припомню. Из уроков мне больше всего нравилась география. Я изучал страны и континенты и в душе мечтал, что в будущем мне это пригодиться. Моей мечтой детства было путешествовать по миру, знакомиться с культурой других стран. Даже не предполагал, что в будущем мне знание географии на самом деле пригодится. Если бы знал, изучал бы и иностранные языки. А то ведь были проблемы в общении со спортсменами других стран за границей. Но, если бы все знать наперед, но в жизни так не бывает.
- А как получилось, что в школу пошел в Душанбе?
- Да, но вскоре вся семья переехала во Владикавказ. Я ведь по национальности осетин, а какой осетин не любит бороться. В детстве для меня не было большей радости, как положить на лопатки мальчишку из своего, а лучше из старшего класса. Эту мою склонность к борьбе заметила одна из сестер. И однажды Ирина записала меня с секцию борьбы. Так в 13 лет я начал заниматься борьбой в крохотном спортзале. Его ширина была не более четырех метров, а длинна – около двенадцати. Но выбора не было – это был единственный зал во Владикавказе, где можно было тренироваться. А размеры его меня не волновали. Я до седьмого пота старался выполнить все, чему меня учил мой первый и единственный тренер Владимир Борисович Уруймазов.
- Другими видами спорта увлекались?
- Как и все мальчишки любил гонять в футбол. Любил играть в нападении и забил немало красивых голов. В свободное от тренировок и соревнований время любил смотреть матчи с участием «Челси», «Ливерпуля», «Манчестера». Для себя же любил плавание, кататься на сноуборде. Не раз побывал в Приэльбрусье – на Чегете и Домбае. Кататься на сноуборде борцам было полезно – это укрепляет мышцы ног.
- Учился в вузе?
- Закончил Северо-Осетинский университет физической культуры, потом и юридический факультет Московского открытого университета. Борец с двумя высшими образованиями – это совсем неплохо.
- Если не секрет, где в Москве жили?
- Недалеко от станции метро» Автозаводская». Мне спортклуб снимал квартиру, я ведь выступал за спортклуб «Торпедо» и за сборную Северной Осетии. У меня оставались силы для того, чтобы давать мастер-классы для начинающих борцов. Очень люблю возиться с малышами. Сразу вспоминаю себя в детстве.
- Как удалось борцу стать министром?
- Министром по делам молодежи, физической культуры и спорта Северной Осетии. После завершения спортивной карьеры решил попробовать себя в новой роли. Вот уже лет десять на этом посту и вроде бы все получается.
- Открытие нового спорткомплекса в Ногире станет знаковым событием для Северной Осетии?
- В этом селе выросли четыре олимпийских чемпиона по спортивной борьбе. Далеко не каждая страна может похвастать подобным достижением, а мы говорим о населенном пункте, где проживают около 12 тысяч человек. В новом центре можно заниматься не только борьбой, но и боксом, тяжелой атлетикой и даже шахматами.
- Понравилось в кино сниматься?
- Однажды позвонили: «Хочешь попробовать себя в кино?» Думаю - почему нет? Интересно же! Режиссер Джаник Файзиев сразу предупредил: «Не надо играть. Не воображай себя актёром, оставайся собой».
- Где проходили съёмки?
- В Абхазии. Всё очень солидно, на картину государственный заказ. Лучшие операторы, гримёры, ассистенты. Фильм про войну. Роль у меня не грандиозная, хватило десяти съёмочных дней.
- Что было самым трудным?
- Обычно между тренировками успеваю поспать, а тут - никакого сна. На площадке с 8 утра до 8 вечера. Постоянно в подвешенном состоянии. Может, сейчас скажут: «Мотор!» - а может, через час. Ты обязан находиться рядом.
- Научились убивать время?
- Этому невозможно научиться. Не знаю, как профессиональные актёры с этим справляются - тем более у них-то съёмки идут по три месяца. Часто приходилось ложиться в 3 часа ночи, а в 6 утра снова начинать гримироваться. Нет, не представляю, как можно так жить…
- Это сложнее, чем борьба?
- Нет. Лучший актер на свете не сможет провести десять дней на сборах в моём графике.
- Смотрели себя на экране?
- Мелкие эпизоды, без обработки и спецэффектов. Красиво получилось. Военную форму мне подобрали. Оказалось, идёт.
- Прежде надевали?
- Когда присягу принимал в ростовском СКА. И - на дембель.
- Хоккеисту Андрею Коваленко выдали форму на присягу. Так сапоги подрезали вдоль голенища - подходящего размера не нашлось.
- Для меня сапоги отыскали. Не такая уж большая нога, просто широкая. Размер 45−46.
- Цена на съёмочный день у всех артистов разная. Сколько стоил ваш?
- Не скажу. Я торговаться не стал. Заплатили нормально. Получил больше, чем за победу на чемпионате Европы.
- Кто-то из борцовского мира знал о ваших киноподвигах?
- До сих пор ни один человек не знает. Удивляюсь, как вы-то пронюхали. Говорю специально для тренеров: съёмки подготовке не мешали, я этим занимался после чемпионата Европы. Совместил приятное с полезным - и передохнул, и попробовал что-то новое. Тем более фильм масштабный. Патриотический. Заодно греко-римскую борьбу популяризирую - актёры теперь знают, что такая существует.
- Втянулись вы в кинодело.
- Да ничего я не втянулся - просто позвонили, сказали: нужен человек с восточной внешностью. Играть злодея. Я почитал сценарий, понял, что времени на всё уйдет часа три-четыре - думаю: возьмусь. Люди готовы подстроиться под меня, снимать в выходной.
- В родном Душанбе когда были последний раз?
- В 1992-м, когда уехали оттуда. Больше не приезжал. Интересно, кто живёт в нашей квартире? В то время неплохим вариантом считалось, если тебе пожимали руку на прощание: «Теперь наша квартира». Могли просто выволочь за уши. Люди бежали, бросив всё. С нами-то произошло чудо - дали какие-то копейки.
- Сколько?
- Две тысячи долларов - за 115 квадратных метров. Страшно думать, что чувствовали родители. Это было бегство. Когда-то Душанбе считался продвинутым городом, жили все национальности - и вдруг ситуация резко изменилась.
- Таджики вас оттуда гнали?
- Ну да. Настоящий геноцид. Но годы спустя у меня появилось много друзей-таджиков. С кем-то познакомился в Эмиратах, с кем-то - во Франции. К дворникам и гастарбайтерам отношусь с большим пониманием. Никогда не обижу.
- Тогда в Душанбе было опасно?
- Каждый день - новые приключения. Недавно у родителей во Владикавказе как раз вспоминали те дни. Оружия ни у кого не было - мы собирали большие камни, поднимали на чердаки. Держали оборону как могли. У мамы сохранилась фотография - я сижу в гараже у соседа, помогаю мужикам готовить вату с бензином. Эту зажигательную смесь укладывали в ящики. Была вообще замечательная история…
- Рассказывайте.
- Мы жили довольно обеспеченно. Отец сам не пьёт, так время от времени клал в багажник ящик водки и отвозил пьяницам-осетинам в скверик. Оставлял - и уезжал. Они лишь кричали вслед: «Спасибо, Махар!» А потом начались эти события. Работала небольшая хлебная палатка - за лепёшкой приходилось стоять несколько часов. В очереди - одни таджики. Отец чисто говорил на таджикском - и надевал тюбетейку, чапан…
- Это халат?
- Да. Брал меня, и шли за хлебом. Однажды его узнали те самые пьянчужки, которые шлялись по улицам - им-то терять было нечего. Заорали: «Махар, это ты? Бутылочки нет?». Народ стал переглядываться - дело могло закончиться очень плохо. Отец развернулся - и на таджикском им ответил: «Что вы хотите? Я вас не знаю…».
- Шрам на щеке у вас откуда?
- Из Душанбе. В футбол поиграл. Мне было лет семь, приехала в гости сестра отца. Мама с ней отправилась в летний кинотеатр - оставила меня на двух мужиков, отца и дядю. Сто раз переспросила: «Оставить Хасана? Точно оставить?» - «Да не волнуйся, проследим». Вечером возвращается - я с разорванным лицом. Скандал был жуткий. А произошло вот что - я бросился за мячом, а кругом огороды, обнесённые металлической сеткой. Её кусок и воткнулся мне в сантиметре от глаза. Это с возрастом шрам растянулся, уплыл куда-то на щеку.
- У вас вообще не изломаны уши. А сейчас смотрим - всё в порядке. Поломаны.
- Да уж, особенно правое. Ещё в детстве сломали. Боль невыносимая. Но я легко отделался. Бывает веселее.
- У кого, например?
- Я поражаюсь уху Максима Семёнова, моего товарища. Он тоже боролся на Олимпийских играх. Это не ухо, а пельмень какой-то. Вперёд торчит - надо ж было так вывернуть!
- Слышит этим ухом?
- Конечно. Что такое ухо? Сгусток крови. Выверни его вперёд, закрепи скотчем - таким и останется. Поэтому, когда ухо ломают, обматывают эластичным бинтом, чтоб осталось на месте. Так оно не болит - но если хоть чуть-чуть дотронуться, просто прожигает. А тренировка-то каждый день - и ты его каждый день бьёшь! Это ужас!
- Что делать?
- Ухо наполняется кровью - ты идёшь и откачиваешь. Крови выходит прилично - целый шприц.
- Правда, что кто-то специально ломал уши?
- Да. Дверями. Мне этого не понять: ладно, хочешь сломать. Но какой дух нужно иметь, чтоб ухо засунуть в дверной проём? Силу воли?! Я даже смотреть на такое не смог бы. А некоторые в форточку вставляют. Это хрящ, ему много не надо. Если уши эластичные, некоторые руками вертят туда-сюда, пытаются сломать.
- Самый большой вес, который пришлось сгонять вам?
- Я счастливое исключение - вообще никогда этого не делал. Недавно кубинец Лопес, мой главный конкурент, шокировал. Весит уже под 140 кг!
- Как правильно гонять вес?
- Тысяча способов. Чемпионат мира, человек скинул 10−11 кг. Но последние сто грамм - никак. До взвешивания сорок минут. Парень уже на ногах не стоит, даже слюны нет. Полное истощение организма. Его берут за ноги, за руки, несут в баню, чтоб эти сто грамм ушли. А что такое сто грамм?
- Что?
- Для меня - пройти пешочком метров двести. Не больше.
- По жаре?
- По обычной погоде. По жаре у меня улетит полкило. А того парня в парилке тёрли-тёрли - ушло двадцать грамм. И вот когда осталось 50 грамм - стали выкачивать кровь…
- Правила в борьбе - больная тема?
- Больная. Я ещё помню идеальные правила - пять минут борьбы. Если ничья - дополнительные три. Так выявлялся сильнейший. Если человек очевидно слабее, шанса с такими правилами у него не будет. Последний раз эти правила действовали в 1996-м на Олимпиаде в Атланте. В Сиднее и Афинах было два периода по три минуты. Тоже не худший вариант. А дальше начался беспредел.
- То есть?
- Эксперимент за экспериментом. Жесть. Я пропускал сезон, а за это время правила поменялись четыре раза! Нелепее всего - фишки, которые бросали судьи. Монетка с красной и синей стороной, жребий. Из десяти встреч в восьми победитель определялся так. Если выходили два равных соперника - бороться им было ни к чему. В итоге всех крутых ребят обыгрывали перворазрядники. В голове не укладывается.
- Как вам нынешние правила?
- Более или менее адекватные. В каждом периоде тебе даётся шанс.
- Карелин нам говорил: «Греко-римскую борьбу кастрировали, без содрогания её смотреть нельзя».
- Кастрировали, однозначно. Сегодня в стойке мало кто делает приёмы. Какая-то боязнь: вдруг не получится? Проигрываешь балл - а это катастрофа. Считай, проиграл период. Народ перестраховывается. Все выжидают: сейчас отстою, потом что-нибудь сделаю.
- И вы стали таким же?
- Приходится! С турками или кубинцами сложно что-то искать в стойке!
- С Лопесом точно искать не станете?
- Вот с ним как раз искать надо в стойке. Есть моменты, на которых его можно наказывать. Не такой уж он непобедимый.
- За олимпийскую победу над вами Лопес на родине получил 2 тысячи долларов.
- Дали бы 10 миллионов - был бы за него только рад. Я не завистливый. Для кубинцев 2−3 тысячи долларов - огромные деньги. А ведь они видят, какие премиальные по всему миру.
- Узнал бы Лопес про ваш «бентли», подаренный Сулейманом Керимовым, с ума сошёл бы?
- Наверняка. Хотя, думаю, они слышали, что Керимов пообещал в Пекине за каждую золотую медаль полмиллиона долларов. Денис Царгуш рассказывал, что какому-то кубинцу за победу на Играх вручили велосипед.
- Царгуш говорил и другое - кубинцы по бедности «сливают» схватки…
- Разве это секрет?
- Часто такое видите?
- Очень часто. Профессионалу сразу ясно - как человек ведёт себя на ковре. Зная его уровень. Как правило, такое происходит на Олимпиадах в серьёзных схватках - полуфинал, финал… Предложи им круглую сумму - не откажутся проиграть.
- Ещё недавно поражение для кубинца в олимпийском финале стоило 100 тысяч долларов.
- Я верю.
- Турецкие борцы по-прежнему мажутся маслом?
- Да. Втирают на сухую кожу. Впитывается моментально, а выделяться начинает с потом. И провести приём, даже ухватить борца уже невероятно тяжело. Все судьи об этом знают, однако никак не реагируют.
- Так сами намажьтесь.
- Для меня - не выход.
- Почему?
- Не смогу совершать свои действия, буду проскальзывать. Вот турецкий тяжик тоже мажется. Но ему главное - просто вытолкнуть с ковра, об остальном не парится. С этим необходимо что-то делать. Турок был один из основных соперников на чемпионате мира и Олимпиаде.
- Ещё к каким хитростям прибегают на ковре?
- Иранцы очень грязно борются. А в лёгких весах, где борцы пошустрее, иногда швунгуют.
- Это как?
- Берут за голову и ладонью шарахают так, что люди сознание теряют. Или, делая захват, бьют со всей силы в плечо. Причём это в пределах правил и ударом не считается.
- - Кино вы освоили. На телевизионных съёмках тоже бывали?
- Зовут частенько. Жаль, не попал на «Последнего героя», я эту программу обожаю. Меня настойчиво приглашали, да и сам я очень хотел. Не получилось.
- Люди там червяков кушают. Тоже стали бы?
- Почему нет? Что страшного? Недавно отдыхали в Таиланде борцовской компанией. Купили банку жареных тараканов, гусениц, лягушек и скорпионов. Ссыпали в чёрный пакет - и на спор пускали по кругу. Кто что вытащит - то ест.
- Что досталось вам?
- Скорпион.
- Дивный выбор.
- Я без восторга жевал - но он хрустящий такой… А тот самый Максим Семёнов дважды тянул - и оба раза доставал тараканов. Ничего, слопал. Договор был такой - не отвертишься.
- «Последний герой» обошёлся без вас. А что такое «Жестокие игры», в которых участвовали?
- Ради этого проекта в Аргентину летал. На дорогу сутки ушли. Хлебнул экстрима. Центрифуга - попробуй ещё, выдержи. Тебя раскручивают, потом надо выскочить и пройти через препятствие. Хоть шатает невероятно. Каждый третий после центрифуги - шмыг, и в кусты. Больше оттуда не вылезал. Меня тоже крутило, но справился. Пульс зашкаливал… Один момент меня поразил.
- Какой?
- Ладно, я - человек спортивный. Но как же сражались певцы! Такой огонь в глазах!
- Высотой вас испытывали?
- Нет, слава богу. Это главный мой страх. Как-то были в Париже, прыгали с тарзанки - вот тогда я в последний раз убедился: не моё. Ужас пробрал, задрожали коленки. Хотя залез наверх даже не прыгать - просто посмотреть.
- А кто прыгнул? Максим Семенов?
- Вот он бы - наверняка! А не прыгнул бы - столкнули.
- Когда-то вы ходили по ночным клубам - с Булыкиным, Ковальчуком…
- Ну, был несколько раз. Что такого? Но почему-то все вокруг обратили внимание: «А-а, понятно. Затусил». Я иду в клуб не для новых знакомств - с друзьями за компанию. А какая там публика - мне по барабану. Думаете, мне близки люди, которые обдолбились наркотой и пляшут? Или девчонки, которые бродят в полумраке в огромных тёмных очках - будто стрекозы?
- Не близки?
- Нет, конечно. Я даже не представляю, какие нынче в Москве клубы, года два ни в одном не был. Прежде знал парочку… А со своей компанией могу в баню сходить, в футбол поиграть - но об этом никто не говорит. Про Диму Булыкина тоже слухи распускали.
- Вы же друзья?
- Нельзя сказать, что друзья - просто общались. Давно уже не виделись. Вот с Ковальчуком дружу. Он после чемпионата мира на три-четыре дня заезжал в Москву. В ресторане посидели.
- И куда идут два таких уважаемых человека?
- Илюхе нравится итальянская кухня, мне - аргентинская. Но я в этом смысле не заморачиваюсь. Если голоден, могу зайти в обычное кафе, навернуть борща, котлет, пельменей. И удовольствия получу не меньше, чем в дорогом заведении, где к тому же счёт выставят раз в 15 больше.
- Рекордный - помните?
- Тысяч 120. Не на одного, разумеется. На компанию. Был повод, хорошенько посидели…
- Вы платили за всех?
- Как иначе, если я и приглашал?! Знал, что деньги есть, могу себе позволить. Но у некоторых видел я счета и на 500 тысяч, и на 600…
- С Ковальчуком дружите домами?
- Да я в Америке не был! Мечтой назвать это нелепо, но интересно съездить. Тем более, Илья каждый год зовёт. Можети выберусь.
- Мы тут прикидывали - сколько же стоит застраховать «бентли»?
- КАСКО - 350 тысяч.
- Можно каждый год на эти деньги покупать новый автомобиль.
- Рассуждать так неправильно. Я аккуратный водитель, но на дороге всякое бывает. А у «бентли» одна крышка капота обойдется в 310 тысяч! Как без страховки?
- До этого на чем ездили?
- Через год после Афин купил подержанную BMW Х5. Шикарная машина! По езде и комфорту нравится мне намного больше, чем…
- «Бентли»?
- Ну, нет! Чем BMW Х5 в новом кузове. Её тоже успел опробовать. А с «бентли» ничто не сравнится. Езжу - и по сей день удовольствие получаю.
- Когда Керимов с борцами встречается, чувствуется, что человек в теме?
- А то! Он же из Дагестана, где борьба - главный вид спорта. Керимов возглавлял попечительский совет федерации борьбы, и за это время побывал на разных турнирах, знает многих ребят. После Олимпиады он собрал на банкете в «Сафисе» всех спортсменов и тренеров, каждому постарался уделить внимание. Огромное спасибо ему за поддержку.
- Вы рассказывали: после того как стали олимпийским чемпионом, постоянно звонили знакомые и просили в долг.
- Это и сегодня происходит. Обычная история для спортсменов. Кто-то возвращает деньги, кто-то - нет. Иногда я давал 200−300 тысяч рублей, понимая, что назад они не вернутся.
- Больше не общаетесь с этими людьми?
- Я и раньше не особо общался. Это не друзья, а так…
- Зачем же давали?
- Мне не жалко. Думал - ничего, завтра ещё заработаю. Я не умею говорить «нет». Если просят, не могу отказать. Но потихоньку начинаю меняться. Сейчас по пятьсот раз в день повторяю «нет», «нет», «нет». Лучше поздно, чем никогда.
- Последнее, на что вам не хватило денег?
- Я безумно мечтал о часах Breguet. Стоят 80 тысяч долларов. Деньги в тот момент были, но всё-таки удержался. Сказал себе - глупо отдать последние деньги за часы, а потом сидеть и сосать лапу.
- Трезво, Хасан. Зато вы, кажется, удачно вложили призовые от Олимпиады, выстроив с тренером три семиэтажных дома в Северной Осетии?
- Относительно. Дома стоят, люди живут, но сколько же было проблем!
- Взятки пришлось давать?
- Разве в нашей стране возможно иначе? На это тоже немало денег ушло. Хотя в республике нас все знают. Но всё равно такое отношение. Теперь убедился - если и появится ещё в моей жизни бизнес, то со строительством не связанный точно.
- А какой?
- Может, ресторан открою. У меня во Владикавказе много помещений. А когда не нужно отбивать сумасшедшую аренду, это уже половина успеха.
- Часто задумывались, что будет после Олимпиады?
- Да. Беда многих ребят - заканчивают и не знают, куда себя деть. Ждут, что посадят в тёплое кресло, хорошую зарплату дадут. Сказки! Спортсмен привыкает, что его обслуживает масса людей. Разбудили, накормили, привезли-отвезли, сделали массаж… Твоя задача - тренироваться, выигрывать и получать премиальные. Так проходят годы. А когда карьера завершилась - выясняется, что жизнь устроена немного иначе. Рассчитывать можно лишь на себя. Но к этому готов не каждый. И со временем узнаешь, что кто-то коров пасёт, кто-то на рынке торгует, кто-то спился.
- У вас в Москве своя квартира?
- Да, на Беговой. Раньше говорил, что жить буду в Москве, но сейчас желание прошло. Всё, устал от неё. Вот во Владикавказе отдыхаю душой. Там родители, горы, воздух, зал рядом. Пробок нет. Живи и радуйся! Правда, когда домой приезжаю, мне ничего не дают делать. Даже неудобно. Только и слышу: «Хасан устал. Не трогайте Хасана. Пусть поспит». Но единственное, от чего могу там устать, - от ложки вкуснейшего маминого борща. До смешного доходит. Сестра попросит за хлебом сходить или в подвал за газовым баллоном спуститься. Я ответить не успеваю, как папа шумит: «Оставьте в покое Хасана», - и сам в тапочках несётся в магазин. Или уже кричит из подвала: «Кроме баллона ещё что-то доставать?». Дома так было всегда - едва я начал всерьёз заниматься борьбой.
- Отец до сих пор поёт в осетинском хоре?
- Нет. Развалился хор. Папа мучается, переживает. Но записи остались.
- Слушали?
- Да я, когда в Душанбе жили, и пел с ним! Мама рассказывала: как отец с работы придёт домой, с утра до вечера поёт. Какие-то осетинские песни со мной разучивал.
- Осетинское застолье - высидеть надо за столом 49 тостов. Сколько выдерживаете вы?
- 49 - не предел. У нас и 150 тостов бывает! Причём младший обязан ходить вокруг стола с графином и разливать старшим. До утра, если никто не расходится.
- Жестко.
- Традиция! К счастью, я в эти моменты обычно нахожусь в спортивном зале. Чтоб выдержать такие посиделки, требуется грандиозное здоровье и терпение. И у нас в этом деле свои чемпионы есть. Я, конечно, могу иногда расслабиться, но ни разу не было такого, чтоб наутро разрывалась голова. Умею себя контролировать. Вообще, парень я весёлый. Если кто-то пьёт для куража, то я и с бокалом минеральной воды прекрасно могу развлекаться.
- Почему вы некрещёный?
- Так сложилось. Я не христианин и не мусульманин. Я верю в Бога, он помогает мне, но никогда не думал над тем, чтоб покреститься или принять ислам.
- Что вам ближе?
- Трудный вопрос. Заманкул - родовое село отца - в большей степени исламского направления. Но дома на тему религии мы не говорим. Просто в семье никого не крестили - ни меня, ни старших сестёр. И я, когда вырос, ничего менять не стал.
Богдан Цонич, фото Николай Зуев
