В жизни художника было много парадоксов. Сначала — в 1910-х — он вписал свое имя в историю русского авангарда, а в 1920-х получил звание заслуженного художника СССР и стал писать в жанре соцреализма. Одни критики называли его работы шедеврами, другие — банальностью и китчем. Два полюса — авангард и классика — отразились и в названии выставки, которая открылась в Третьяковской галерее при поддержке ВТБ. Ретроспектива станет большим событием, ведь работы Машкова рассредоточены по музеям России и стран бывшего СССР. Собрать и показать их в таком объеме удалось впервые.
Илья Машков не окончил художественное училище (поступил, но не доучился) и был самоучкой. Он родился в большой крестьянской семье, был старшим из девяти детей, а его родители зарабатывали на жизнь мелкой торговлей — продавали фрукты и овощи. Илья с детства любил рисовать, копировал лубочные картинки и иконы. Правда, детство его закончилось рано. В 12 лет, после трех классов приходской школы, родители отправили сына в Борисоглебск на службу к купцу Юрьеву. В будущем художник вспоминал это время как худшее в своей жизни. И рассказывал, что сбегал из ненавистной лавки, чтобы порисовать.
Правда, купец Юрьев сослужил Машкову и добрую службу. Он заметил талант подростка и предложил ему рисовать плакаты и вывески. На них и обратил внимание местный художник Николай Евсеев, который посоветовал Машкову поехать в Москву и поступить в художественное училище.
Учитель-самоучка
На пороге нового столетия Илья впервые оказался в Москве и в 1900 году поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества. Он выдержал большой конкурс — на 27 мест претендовали 137 человек. После первого года учебы был среди отстающих студентов и не знал основных законов живописи, но быстро подтянулся и стал одним из лучших, а с весны 1903 года сам начал давать частные уроки.
Казалось бы, все шло хорошо. Вот только учеба в училище не оправдала ожиданий Машкова, и в 1904 году он покинул его (возвращался в 1907-м, но так и не окончил). При этом неожиданный факт — художник открыл собственную мастерскую, куда на занятия приходили Вера Мухина и Роберт Фальк. Своих учеников Машков готовил к поступлению все в то же Училище живописи, ваяния и зодчества.
«Русский Сезанн»
Некоторые критики называли Илью Машкова «русским Сезанном». Художник действительно был захвачен творчеством французского коллеги. От Сезанна Машкову передалась любовь к натюрмортам, которые он часто писал. Но делал это во всех смыслах авангардно. Например, изображал не настоящие, а искусственные фрукты, которые сам же делал в мастерской из папье-маше.
Натюрморты Машкова чем-то похожи на вывески, которые должны издали привлекать внимание зрителя. И они привлекали. Машкову было приятно узнать, что его «Фрукты на блюде (Синие сливы)» Валентин Серов и Анри Матисс рекомендовали приобрести коллекционеру Ивану Морозову. Кстати, тот последовал совету, а в 1927 году во время реорганизации Государственного музея нового западного искусства картину передали Третьяковской галерее.
У Сезанна Машков перенял и интенсивность цвета. Художник не боялся неожиданных колористических сочетаний, в его цветовом восприятии было что-то «обжорное» и чувственно-материальное, как у фламандцев. Искусствовед Дмитрий Сарабьянов писал, что Машкова «привлекает самое земное, самое здоровое. В его картинах торжествует плоть, в какой бы форме она ни выступала — плодов земли, обнаженного женского тела или медной посуды».
«Бубновый валет»
В Москве 1900-х годов было много художественных объединений, причем некоторые даже враждовали между собой. В студии Машкова тоже зародилась одна из групп — «Бубновый валет». Сначала в Москве прошла выставка с таким названием, а через год, в 1911-м, появилось одно из самых знаменитых авангардистских сообществ. На выставку 1910 года Машков дал поистине скандальную работу — «Автопортрет и портрет Петра Кончаловского». Конечно, это был вызов академическому сообществу. Машков провозгласил торжество плоти и телесности, возвел тело в культ.
«Бубновый валет» существовал с 1911 по 1917 год. Участники группы хотели преодолеть пропасть между жизнью и ее оторванностью от искусства. И сделали это — смело, нахально, ярко. Это была стихия Машкова. Один из искусствоведов тех лет охарактеризовал настроение его картин так: «Чувствуется радость дикаря, который впервые видит вот это».
Поворот к действительности
Революцию 1917 года Машков принял с восторгом, как и многие другие авангардисты. В советской России он был уже не только художником, но и общественным деятелем. Например, придумывал новое расписание художественных школ и училищ, составлял для них учебную программу. Но все равно много писал.
Художник сохраняет верность трем любимым жанрам: портрету, пейзажу и натюрморту. Но его живопись претерпевает изменения. Вместо ярких красок Машков начинает использовать приглушенные тона. Поворачивает в сторону действительности и реализма. Пишет портреты новых людей и сцены счастливой советской жизни. Луначарский так говорил о художнике: «Машков приобрел то высокое мастерство непререкаемой реалистической убедительности и красочной звучности, которые необходимы для создания революционной картины».
Соцреализм по-своему
Илья Машков всеми силами старался вписаться в новую художественную действительность. Работал в рамках соцреализма и использовал его непререкаемые каноны, но все равно как будто нарушал принятые нормы и вкусы. В 1920-х художник пишет так называемые музейные натюрморты. И это — ода роскоши. На картинах — изобилие фарфора, дорогой мебели, интерьерных деталей. И все это в годы, когда буржуазное активно разрушалось, а студенты художника должны были приносить по два полена в месяц в качестве платы за обучение. Некоторые критики обвиняли Машкова в том, что его живопись не соответствует духу времени. А он как будто заявлял, что она должна оставаться усладой для глаз.
В те же годы художник ездил с командировками в Грузию, Армению, Крым. Там он создал «курортную серию» пейзажей, на которых изобразил советские дома отдыха и пионерские лагеря. Художник хочет передать достоверность, но сквозь нее все равно проглядывает декоративность.
Пресс-служба Третьяковки, фото Николая Зуева
